Классика дель арте
квартира общей площадью 219 м2 Марина Зайнетдинова
"Раза два Чарльзу даже пришлось испытать конфуз, когда его шутливые замечания принимались за чистую монету". Действительно, герою английского романа пришлось нелегко. За недостатком остроумия и мы рискуем оконфузиться, если воспримем интерьер
новой московской квартиры за чистую монету. Тем более что денежный знак - "золотой". Право, не стоит искать разгадку: архитекторы имели в виду именно "не всерьез"
Классика дель арте - так можно обозначить концепцию интерьера. Изощренный артистизм, который кроется за авторитетными цитатами из стиля ампир, не сразу узнает не только обыватель, но и профессионал. Тем не менее возникает осторожное подозрение в том, что здесь что-то не так: неясное ощущение, сродни тому, когда вы мгновенно понимаете, что в ваше отсутствие какие-то вещи в доме покинули свои привычные места - хотя на поверку это всего лишь часы, исчезнувшие с каминной полки.
Намерения хозяев и архитекторов воссоздать в высотном доме старинный усадебный антураж (прототипом послужило знаменитое Кусково) в процессе воплощения получило другой смысл, иное направление. Иначе и не могло быть: почти точная копия русской ампирной усадьбы, будучи "поднятой" на высокий этаж, неизбежно испытывает "ряд волшебных изменений". Наш негалантный век всему предпочитает двойной смысл, да еще по законам галантного жанра: витиеватость - прямоте выражения, иронию - простосердечию, сложность - простоте.
Оговорка порой важнее тезиса. Информация, скромно убранная в факультативные скобки, в самом деле и есть та, где прячется двуликая истина. Хозяйка, предпочитая в жизни (как, впрочем, и в интерьере) строгий серый и черный цвета (скажем, Gucci или Yamamoto), "угощая" на новоселье пышнослогим домашним убранством, соблюла точность выражения. А именно - предстала перед гостями в бухарском халате и башмаках с непомерно загнутыми носами: карнавализация в эпоху постмодерна имеет свои причуды, и костюм Коломбины обретает новые подробности...
Откровенная апология классики в каждой подробности превосходит, если вникнуть, пределы допустимости, неосмотрительно нарушает приличествующие эпохе классицизма пропорции. Так, претензия на роскошество в парадной гостиной - солидные колонны, вычурная мебель с золочеными гнутыми ножками - "уравновешивается" неподходяще низкими потолками. Которые к тому же дидактично разграфлены кессонами с затейливой золоченой лепниной.
Коралловые колонны еще смелее воспринимаются на фоне стен цвета разбавленных синих чернил: в этом сочетании тоже ощущается смелость "чересчур", граничащая с веселой дерзостью. (Хотя такая почти вопиющая, на сдержанный европейский вкус, сочетаемость для русского усадебного ампира в "родную" для него эпоху была вполне привычной: широкое комнатное пространство и низкие потолки; "склонный" к англицизмам красный кабинет; по-купечески, "на широкую ногу", обставленная спальня; в гостиной - кудрявые капители, обширно расписанные стены, вазочки, розочки, алый в сочетании с бирюзовым, античные скульптуры вперемежку с вещицами шинуазри. То есть соблюдать меру - только портить все дело.)
Бравый и несколько забавный характер интерьера продолжает раскрывать себя и в скрупулезной торжественности карнизов, которые, пожалуй, слишком высокомерны: не слишком рослая пальма в кадке, кажется, без труда готова оспорить их высокий статус.
Громадные люстры из муранского стекла вызывают невольный вопрос. Им здесь явно не по себе: во-первых, стеклянные гроздья бесцеремонно укоротили (иначе они буквально не давали бы прохода даже при нормальном человеческом росте); во-вторых, камерность помещения - совсем не подобающая для таких крупных красавиц.
Крышка рояля (на самом деле в роли оного выступает прозаичный бар), щедро расписанная изнутри щемяще- романтичным манером, развеет все сомнения: эпоха всесильной эклектики подразумевает самоиронию и долю необходимого лукавства.
Время, место, участники проекта - все повлияло на то, что "чистый" замысел - достоверная роскошь, яркий, жизнерадостный мир прошлого - непроизвольно сместился в сторону "арт". Кроме исконного значения, переводимого как искусство, этот звук слышится еще и в другом - артистизм.
Марина Зайнетдинова:
"Мы затеяли рискованный эксперимент: воссоздать в наше время... ампирный интерьер, очень похожий на кусковскую усадьбу. Но это не ампир как таковой, а тот вариант стиля, который был освоен русским сознанием в довольно странном для европейца виде. Избыточность во всем: прежде всего в цвете и декоре. Смелая, дерзкая сочетаемость; радостный, открытый взгляд на мир; ощущение полноты и праздничности жизни. Интересно этот "набор" примерить к современности".