Нечего скрывать

Архитектор Карен Ман спроектировал квартиру в стиле необрутализм: строительная конструкция не прячется; напротив, использование бетона и необработанного металла намеренно подчёркивается

Автор проекта Карен Ман: «В этом проекте мы—я и заказчик—хотели отдать дань уважения великим архитекторам 1950–70-х, культивировавшим первозданную красоту мысли, воплощённой в строительных конструкциях и материалах. Принципы этого стиля ближе к интересам социума и поэтому будут волновать современников всё больше. Мы уже вспоминали британских теоретиков, давайте вспомним азиатских практиков. Как говорил Тадао Андо, архитекторы слишком много уделяют внимания привлекательности своих построек. Они стараются сделать свой личный проект, в то время как мне кажется, что архитектура—это проект общественный»

Брутализм появился в послевоенной Англии и быстро распространился в Европе и за её пределами. Все крупные архитекторы–модернисты, пропагандировавшие красоту инженерных конструкций, так или иначе обращались к этому стилю. Название ему дал термин beўton brut (необработанный бетон), впервые употреблённый британскими теоретиками, опиравшимися на строительную практику. Именно из этого материала, например, строил Ле Корбюзье. Особое прочтение брутализм получил в Японии, где его апологетом стал Кэндзо Тангэ, а уже в наши дни—Тадао Андо (новая волна—с приставкой «нео» в названии). «Однажды мы с заказчиком этой квартиры оказались в выставочном павильоне, спроектированном Тадао Андо,—рассказывает автор проекта Карен Ман.—И нам захотелось создать нечто подобное. Смысл этой архитектуры в том, что строительная конструкция ценна сама по себе, она не нуждается в дополнительном декоре. Главное выразительное средство—это не просто фактура и текстура материала (в основном это бетон и металл), а прежде всего сохранённая, видимая и очевидная культура строительного производства, аккуратность и профессионализм проектировщика и строителя. Вероятно, поэтому брутализм получил такое распространение в Японии: у японцев есть эта страсть к чистым («честным», как их называют бруталисты) материалам, воплощающим для них законы природы, естественную красоту бытия, культуру синтоизма.

Архитектор признаётся, что создать такую конструкцию—трудоёмкий процесс, но он того стоит. Эта квартира изначально была спланирована так, чтобы доминантой стали бетонные перегородки. «Линейные размеры листов опалубки кратны размерам граней «стеновых картин», а членения крепёжных элементов задают индивидуальную ритмику интерьера,—говорит Карен.—Тут не только конструктивная работа, но и графика, некий чертёж наяву. Мы почувствовали эту осмысленность в павильоне Андо. Поэтому применили особый бетон—светлый, плотный, гладкий, пластичный. Он кажется живым, до него хочется дотрагиваться. Мы много времени проводим дома, не так, как, скажем, в ресторане, аэропорту, каком­-то большом здании, где всё далеко. Поэтому важно, какие поверхности нас окружают. В этом смысле нужно учитывать особенности восприятия: как человек видит, как он чувствует. Например, как он слышит отзвуки от постукивания, как он визуально и на ощупь воспринимает монолит. Бетон создаёт ощущение массы, внушает надёжность, монументальность».

Другой базовый элемент этого интерьера—двухсторонняя вращающаяся конструкция, отделяющая кухню от холла. С одной стороны закреплено зеркало, с другой устроены винотека и медиацентр. Это авторская разработка архитектора, каркас сделан из необработанного металла (из чёрной стали). Видны все швы, читается рисунок (разводы, появляющиеся на металле во время проката). «Я люблю этот элемент и время от времени использую его в своих проектах,—говорит Карен.—Он может быть сделан из разных материалов, иметь разное наполнение и тематику (библиотека, рабочее место и пр.) в зависимости от поставленной задачи. С разных ракурсов он воспринимается по­-разному: как скульптура или арт–объект. По сложности исполнения, многозадачности и, главное, той роли «замкового камня», которая отведена этой конструкции в интерьере, я приравнял бы её к малой архитектурной форме. Равно как и бетонные перегородки».

«Вообще говоря, брутализм—это и про эстетику, и про этику,—подытоживает архитектор.—Возможно, даже больше про второе. Это интеллектуальный стиль, пропагандирующий вдумчивое и ответственное отношение к материалу, конструкции, функции и к профессии в целом. Он устанавливает непреложные законы единства здания и человека, живущего в нём, с природой, микрокосмом, а значит, требует от нас осознания своей ответственности. Вот уж действительно, не от слова brut—«грубый», а от brut—«правдивый».