Непорочная практика

Наследством можно распорядиться по-разному: помнится, наш Онегин в благоприобретенном деревенском поместье предпочел не менять ничего. Новый владелец московской квартиры поступил совершенно противоположным образом. Он заказал интерьер, где все обнажено буквально - "до основанья". Наследство для него в данном случае - эксперимент, ориентированный в будущее: заказчик планирует точно такой же загородный дом... До основанья... В последнем нетрудно убедиться: квартира на первый взгляд (равно как и на второй...) - "чистый лист", или изнанка квартиры, отсутствие чего бы то ни было. Во всяком случае, так мы привыкли видеть. В порядке вещей мы рады узнавать именно порядок прежде всего: смысл, последовательность, прото- и стереотипы. Но поправка на время в этом ряду рассуждений играет важную роль. Подобно тому, как бочка - сей незамысловатый практический предмет - в биографии Диогена приобретает исключительно метафизический смысл, "минус дизайн" XXI столетия в проекте Борисова - философская предпосылка. Следование моде, по убеждению архитектора, - порочная практика. Никто не упрекнет автора в том, что слова здесь расходятся с делом. Задача формулировалась так: дойти до крайности, обнажить саму суть формы, материалов, очистить жизнь в интерьере от лишних вещей. Создать контекст, где текстом является личность. Где эстетика, стиль, мода не препятствуют самодостаточности внутреннего существования. Легко догадаться, что далеко не всякому судьба уготовила адекватную "кодовую систему". И парадоксальная авторская трактовка правил соответствия - поведения интерьера по отношению к человеку - перестает быть таковой. Интерпретация приобретает логику и истинность: интерьерная ситуация всегда конкретна, так же как и сам человек. Банальная, казалось бы, правда выступает в обнаженном виде среди кирпича и бетона, толстых навощенных дубовых досок и неровных дверных проемов. Здесь нет акриловых красок и элегантных мраморных поверхностей, экологичных лаков и гладких разноуровневых потолков, где столик "послушно" (на деле - дидактично) принимает только определенную форму, где даже столовая вилка или бокал "надеваются", подобно бабочке на смокинг, по законам жанра. Технологическая откровенность - главный эстетический принцип - опровергается целым рядом деталей, которые "предательски" выдают авторский замысел. Поэтому "опрятней модного паркета" смотрится дощатый пол и глаз не оскорбляют бетонные перекрытия, выставленные напоказ, как и "наследственные" чугунные радиаторы, которые с дерзкой небрежностью не почли нужным заменить. Грубо зашпаклеванные стены, кои, словно по спешности предприятия, рискованно остались недоделанными, не вызывают законного изумления. Действительно, носим же мы ныне текстиль "швами наружу" - и далеко не по тем причинам, которые обессмертили Бассейную улицу! Человек, как известно, состоит из мелочей. В не меньшей степени о данном интерьере сообщат пресловутые мелочи. Во-первых, их крайне мало. Образ квартиры формируют крупные поверхности: откровенно довлеющий необработанный потолок, шероховатые стены, пол, предельно приближенный к "додворцовой", так сказать избяной, стадии в истории архитектуры... Но если мелочи, то они характеризуются только приставкой super. "Рукомойник", дизайн которого полностью отвечает концепции new Moscow loft; стальная кухня, идеально выполняющая роль границы между гостиной и вспомогательными помещениями; матово-прозрачные створки, за которыми - санузел; "лежанка"-татами на полу - все подчеркивает эстетскую изощренность и продуманность целого. Хотя целое и выступает в упаковке нарочитой простоты. Онегин ничего не менял в родовом поместье дядюшки (который, если верить Пушкину, был "самых честных правил"). Это, конечно, не так. Он привез в деревню целую эпоху. "Брусничная вода" была решительно заменена (за что он прослыл фармазоном) другим напитком. Юлий Борисов: "Частный интерьер - это форма сознания, а не форма архитектуры. Личность заказчика диктует и стиль, и декор, и цвет, и детали. В этом смысле мода на стиль, в моем понимании, - абсурд. Человек всегда конкретен: не каждый чувствует себя хорошо в классическом "обрамлении". И, напротив, есть люди, которым комфортно только в классике. Другое дело, что часто люди об этом не догадываются. Моя задача - выяснить эту информацию и "пересоздать" ее в архитектурные формы".