Расчет и вдохновение

Художник, возможно, счастливее архитектора. Потому что свободнее В самом деле, для воплощения своего замысла ему нужны лишь краски и холст. Пусть даже картину вообще никто не купит, - она создана, перенесена, выражаясь поэтически, из мира воображаемого в реальность. Далеко не всякому архитектору, между тем, выпадает случай материализовать свою мечту об идеальном доме или идеальной квартире. Архитектор не может работать без заказчика, предоставляющего определенную площадь и сумму денег. Помните, в "Саге о Форсайтах"? "Вам предоставлена полная свобода действий в пределах, указанных в нашей переписке..." А тот интерьер, что перед нами, - каковы были эти самые пределы, о какой свободе шла речь в данном случае? Попробуем проследить за ходом творческого процесса. Именно творческого, не сводящегося к последовательному проведению ряда ремонтных работ. Исходную ситуацию следует признать на редкость удачной для архитектора: несущих стен внутри квартиры не оказалось. Хозяева - люди многопрофильного, "интеллектуального" бизнеса, много времени проведшие за границей и не тоскующие, подобно многим заказчикам, по колоннам и фонтанам. Они ограничились самыми общими пожеланиями: чтобы квартира была удобной и современной, - а все остальное оставили на усмотрение архитектора, манеру которого знали по его прошлым работам. Гармония и алгебра Определенный риск в этом всегда присутствует: ведь создавая сцену, на которой разыгрывается повседневная жизнь, архитектор выступает не просто в качестве декоратора - но (со)автора сценария. А ведь архитектору дороже всего его сокровенная идея - и должен хотя бы кто-то время от времени дергать его за рукав... Роль такого, впрочем, вполне естественного, ограничителя здесь играла денежная смета, в рамках которой волей-неволей приходилось держаться. А в остальном - полная свобода. Задана была лишь система отсчета: вытянутый прямоугольник площадью 120 квадратных метров и семья из четырех человек, которую с архитектором объединяли вкусы - склонность к строго-изысканным интерьерам. Наверное, в каждом архитекторе живут Моцарт и Сальери (конечно, не в смысле трагической развязки сюжета). Гармонию то и дело приходится поверять алгеброй, и все же и в алгебре слышать гармонию. Сталкиваются расчет и вдохновение, функциональность и эстетика, финансовый практицизм и идеальный образ будущего творения. В равновесии этих начал только и может родиться целостное произведение. Состав комнат был очевиден: гостиная, кухня, две детские, два санузла, и наконец, хозяйская спальня. Архитектор приблизительно наметил, как должны располагаться помещения, - и, набрасывая эскиз за эскизом, предоставил свободу линии, ее прихотливым изгибам и извивам. Жилой интерьер, в его представлении, - это место, где можно укрыться от агрессивной урбанистической среды, от навязанной власти стандарта. Таким образом, внутреннее пространство было противопоставлено пространству внешнему, городскому пейзажу центральной части Москвы. Квартира - личное дело живущих в ней людей; она призвана стать воплощением внутреннего мира хозяев, стиля их жизни - и ничего более. Выразить существующий стиль жизни или создать новый - проблема не только эстетики, но и психологии. В нашем случае все строится на противопоставлении миров: пространство, четко структурированное во внешнем, городском мире, здесь, внутри, начинает мягко раскручиваться, растекаться, образуя таинственные уголки и загадочные искривления плоскостей. Стиль "конца столетия" Интерьер обособлен не только от внешнего мира, но и от традиционных течений и стилей. По ассоциации приходят на ум такие понятия, как "авангард", "постмодернизм", "постконструктивизм", - но за своей неопределенностью тут же исчезают. - Я не могу сказать, что работаю в стиле, который был кем-то создан. Художник творит произведение, а уж его стиль и концепцию додумывают потом критики... Ситуация с архитектурными направлениями, похоже, возвращает нас к началу века, что неудивительно: эпохи "конца столетия" всегда похожи. Усталость от культурной традиции ведет к образованию маленьких групп, так называемых "я-школ", стилей-однодневок при отсутствии мировых авторитетов. Отказавшись давать название стилистике интерьера, попробуем подобрать ей определения, эпитеты. Сам архитектор называет квартиру "мягкой", "приятной", - "я люблю жесткие вещи, более сильные в пространственном отношении". Созданный интерьер вполне отвечает программе хозяев: "современная, комфортабельная, функциональная". Однако помимо мягкости и удобства здесь ощутима сдержанная экспрессия. Возможно, все дело в постоянном ожидании непредвиденных фокусов пространства - тех самых внезапно открывающихся уголков, непривычных форм, когда прямая вдруг пересекается окружностью. А что же может быть интересного в четырех прямых углах, вопрошает автор, если это, конечно, не "Черный квадрат" Малевича? И в самом деле, квартиру, где нет ни одной прямоугольной комнаты, где плоскости, пересекаясь, создают тупые и острые углы, или, вопреки ожиданиям, вообще не пересекаются, а плавно закругляются, неинтересной никак не назовешь. Это сложное, но вовсе не производящее впечатления преднамеренности многообразие форм имеет, помимо эстетической, еще и чисто практическую функцию: квартира невелика, а искривленные линии и изогнутые плоскости зрительно углубляют пространство. В интерьере присутствует легкий налет ирреальности: здесь попадаешь во власть иллюзий и мистификаций, созданных пространством. Архитектор даже предложил заказчику сделать серию фотографий-загадок с неожиданных точек, и затем предлагать гостям найти в квартире уголки, запечатленные на снимках. Задача не из легких - в разных ракурсах интерьер меняется до неузнаваемости. Этот игровой элемент особенно важен для автора. Существенная часть игры - цветовое решение интерьера. Тут, однако, идиллическая гармония вкусов архитектора и заказчиков несколько поколебалась. - Я предпочитаю работать в холодных тонах. Белый, черный, красный - архитектурные цвета. Лиловый, розовый, сиреневый к моим работам никак не подходят. Жесткие сочетания белого, серого и глубокого синего, доминирующие в интерьере, компенсируются гибкостью ее форм. Одна уступка все же была сделана хозяйке, склонявшейся, по вполне понятной женской слабости, к более традиционному, уютному образу спальни, нежели имел в виду создать архитектор. В результате спальня - охра с золотом - несколько выделяется на фоне остальных помещений. Но и она, с косыми углами и зеркальной плоскостью стены, целиком принадлежит этой квартире. Противоположность спальне - комната дочери, расположенная напротив. Это, наверное, самая выразительная часть интерьера. Здесь речь уже идет о резком столкновении открытых, агрессивных цветов: фиолетового, красного, желтого, черного, - что вполне соответствует пожеланиям хозяйки, принимавшей самое деятельное участие в разработке интерьера. О стиле жизни, его стремительности и практицизме можно судить даже по ванным комнатам, где ванные как таковые отсутствуют, замененные душевыми кабинами - для ускорения процесса. Санузлы тут же окрестили "ночной город". При всей ироничности соединения сугубо утилитарного помещения с романтическим названием, черные зигзаги на сине-белых стенах действительно наводят на мысль о силуэтах домов в темноте. Пространство и вещи Однако облик пространства складывается не только из форм и красок, но также из света. Никаких люстр в квартире нет, все светильники довольно-таки скромные. Архитектор убежден: освещение должно акцентировать формы пространства, а не самих светильников (подход тоже вполне в райтовском духе). Точечные галогенные лампы подчеркивают все изменения уровня потолка: рельефная дуга в прихожей задает движение как в кухню, так и в дальние комнаты; зона кухни отделена от гостиной барной стойкой и новым перепадом потолка, также подсвеченным. Разницу между классическим интерьером и современным архитектор видит в подходе к предмету. В