Вольному воля!

Талант перевоплощения - в этом состоит суть артистического мастерства. О том, насколько разной может быть на сцене Надежда Бабкина - настоящая легенда русского фолка, перевернувшая представление об исполнении русской песни, существовавшее при советском "дворе", - сказано очень много. Поэтому неудивительно, что и собственный дом знаменитой певицы преображается так же легко, как она сама. Секрет в том, что Бабкина вовсе не "играет". Она действительно такая разная... ...Пройдя вслед за хозяйкой по длинному коридору в самую глубину дома, мы располагаемся на кухне и, сидя на дубовой лавке за простым "деревенским" столом, пьем обжигающе горячий чай с баранками, причем пить его здесь почему-то хочется "по-купечески" - прихлебывая из блюдца. Если бы не постоянные телефонные звонки, напоминающие о том, что Надежда Бабкина - успешная business-woman, можно было бы подумать, что мы находимся вовсе не в центре столицы, а в гостеприимном провинциальном доме. Но стоит только выглянуть в окно, и от потрясающего московского вида захватывает дух: над разновысотными крышами домов почти целиком виден храм Христа Спасителя. "У меня сердце так и екнуло..." - очень тихо говорит Надежда Георгиевна, даже зажмуриваясь от приятных воспоминаний о том, как впервые увидела в этом окне храм, а в соседнем - "весь Кремль как на ладони, да еще солнце светило, и купола горели - такие ядреные все!.." Кроме того, "здесь и консерватория рядом, и театры, и пять церквей: получается, что этот дом наполнен духовностью..." Помолчав, она так же тихо и с придыханием добавляет: "Иногда я думаю: Господи, я же на небе живу!" Впрочем, "небесное" и "земное" переплетаются в доме певицы так же тесно и непостижимо, как и в ней самой. Большая икона, для которой в гостиной специально спроектировали нишу, создавалась на заказ в течение нескольких лет и была подарена Надежде Георгиевне: "Я скажу, что икона Владимирской Богоматери - это символ России, это икона, которая оберегала и оберегает Россию и по сей день, и я считаю, что она оберегает и меня, и мой дом..." По этой ли причине, или по другой, но "в этом доме никто никогда не ругался, не шумел и не кричал". Не то чтобы здесь совсем не ссорятся - просто "если решают какие-то проблемы, то делают это созидательно, творчески!" Когда Бабкина говорит об истории и многоликости любимого народного жанра, сопровождая свой рассказ завораживающе красивыми дирижерскими жестами, как-то поразительно легко теряешь ощущение времени. Чтобы отрешиться от суеты, здесь достаточно сесть возле камина ("камин у меня действующий - можно зажечь") в кресло-качалку, завести старинную музыкальную шкатулку ("она механическая, вся скрипит, но вы только посмотрите какая прелесть!") и, закрыв глаза, слушать музыку XVIII-XIX веков... "Мне кажется, что я присутствую в ином мире: дух захватывает... Такое ощущение, что даже кровь по-другому течет в жилах... Ну, здорово, в общем..." Это может показаться неожиданным, но здесь не так уж много предметов, обычно ассоциирующихся с понятием "русский стиль". Дом все же удивительно русский - именно по духу. Многочисленные полки на кухне сплошь заставлены хохломскими и палехскими вещицами, однако специально их никто не собирал: всеми этими чашками, плошками и подносами с удовольствием пользуются. "Ну, разве я могу пройти мимо того, что сделано руками людей? Это мой дух требует вот такого наполнения..." После этого объяснения ярко-желтый цвет стен в кухне вопросов уже не вызывает: в ответ на многочисленные предупреждения вроде "Да Вы что! Ну, один раз войти, а Вы же там жить будете!" Надежда Георгиевна твердо отвечала: "Я хочу именно желтую кухню!" А дело в том, что в цвете певица видит целую философию. Скажем, "желтый цвет - это цвет бизнеса", но не только: еще "он солнечный, праздничный... И знаете, это такой космический цвет: он не "замкнутый", это цвет пространства". Есть еще целый батальон дымковских игрушек, дислоцированный в книжном шкафу, в кабинете. Но то, что абсолютно современный (на непосвященный взгляд) диван в гостиной тоже "русский", оказывается настоящим откровением: "Он обтянут тканью в мелкий цветочек, а это, в общем-то, стиль русской деревни. Всегда у женщин в деревне были цветастенькие платочки, юбочки, переднички - вот это ощущение здесь и сохранено"... Не каждый знает, что "на сцене народное творчество - это совсем не то, что живет и бытует в деревне. Сцена - это утрированное все, плюс фантазия, плюс немножко обмана... Иначе - неинтересно, потому что это - быт". В доме же должно быть "все очень колоритно и по делу" ("ну, так вот приучали в деревне, понимаете?"): в гостиной - кресло-качалка и пуфик для отдыха (подвох, кстати, в том, что пуфик тоже качается), на кухне - аппетитная картина с изображением блинов и самовара... И конечно, в каждой комнате - шкафы, которых певице, как истинной женщине, естественно, не хватает: там и сценические костюмы, и шарфики, и перчатки... На сцене выплескивается эпатаж, который певица считает стилем своей жизни. А вот ее дом совершенно лишен этого качества. Наоборот, он "напоминает светелку - такое место, где душа отдыхает. Душа и тело". Здесь сразу становится ясно: да, это дом Надежды Бабкиной. И дело не только в фотографиях и всевозможных наградах, заполняющих каждый уголок квартиры. Просто, по словам певицы, "это - мое: моя гармония, мой стиль, моя жизнь, мои мысли... Ну вот я такая, господи! Я понимаю, что, может быть, это не всем близко - ну и ладно, а мне нравится!" От нее, начавшей жизнь в Москве "с чистого листа" и много лет несущей неженскую ответственность за свой коллектив и за свое дело, меньше всего ждешь сентиментальности. Тем трогательнее слышать о том, что в квартире Надежды Георгиевны и сейчас хранятся привезенные из родного деревенского дома вещи: "Раньше, помните, как кровати украшали? Стелили подзоры кружевные, связанные крючком". Еще бы не помнить! Откройте любой семейный альбом - и вы обнаружите на старых фотографиях такие ажурные накидки, наброшенные на высоченную горку подушек. Впрочем, как человек творческий, Бабкина нашла своим накидкам и салфеточкам новое применение: она использует их в сценических народных костюмах. "Невероятно красивые вещи" дарили на гастролях: "бабушки старенькие давали платочки шелковые, старинные стиральные доски, рубель (на нем гладили белье), шеркунки - такое деревянное сооружение с зубцами..." "У меня все это лежит", - Бабкина говорит это веско и основательно, и кажется, будто перед вами не прима российской эстрады, а домовитая деревенская хозяйка, в шкафах которой аккуратными стопочками сложены скатерти, полотенца и домашняя утварь. Это неудивительно, ведь в доме, как в зеркале, отражаются метаморфозы, постоянно происходящие с его знаменитой хозяйкой: то он заставлен шикарными букетами живых цветов, подаренными на концертах; то взбудоражен телефонными звонками и деловыми визитами; то сотрясается от песен и плясок чувствующих себя здесь как дома гостей ("я, знаете, не ограничиваю людей - они здесь поют, анекдоты рассказывают, хохмят... Не знаю, как так получается, но мне все это нравится!") - одним словом, "вот так все у меня и происходит: все спрятано, а потом... раз! - и появилось!" При этих словах хозяйка дома начинает заразительно хохотать. ...Пока мы разговариваем, кухня наполняется какими-то умопомрачительно вкусными запахами - именно их почему-то и ждешь в этом доме. "Я очень хорошо помню эти фантастические запахи и вкусы детства, те ощущения ни с чем не сравнить", - вкус молочной лапши, которую сделала прабабушка ("в нее ложку можно было ставить - такая густая"), молока топленого, "ядреного" степного укропа или жареного судака, приготовленного совершенно по-южному: с помидорами и картофелем. Мы опять возвращаемся к разговору о традиционной деревенской мебели: "В каждом доме есть "деревянный" уголок, там чаще всего и объединяются люди. В этом есть мягкость, теплота и какое-то колоссальное притяжение: гармония природы, единение мощное... А у меня это везде, в каждой комнате". Но, находясь в доме Надежды Георгиевны, чувствуешь не только эту гармонию, но и какие-то особые, по-провинциальному чистые и