Восточная сказка из английского сундука

Запад есть Запад, Восток есть Восток... Со времен братания сильных и великодушных противников в балладе Редьярда Киплинга всякое деликатное соприкосновение удаленных культур дает плоды изысканного вкуса. За исключением излишеств ориентализма, вся история интерьерного дизайна, начиная от Red House Уильяма Морриса, - пунктирная линия настоящих стилистических находок на "восточно-западном" направлении. И возрождение этой темы в эпоху "географических открытий" образованных состоятельных россиян - закономерно Дизайнер Ирина Ильенкова признается, что отдыхала душой, создавая этот дом для жизни, а не для демонстрации "чистоты стиля". Действительно, апологеты интерьерной моды в последнее время все чаще исповедовали самоотреченный минимализм - "без цвета и запаха", что и считалось признаком безупречного вкуса. В сочетании с нынешним культом белого он превратил приватное жилье в "аптеку", где педантично истреблена бацилла всякого декора, а хозяин не может шагу ступить без риска нарушить хрупкое равновесие композиции. "Стильное" жилище не просто лишается индивидуальности, но и становится антигуманным, в нем невозможно жить - ни бросить в сердцах скомканную рукопись, ни поставить подаренный дорогим человеком "нестильный" сувенир. А неосторожно приобретя какую-нибудь вещицу на память о поездке в экзотические страны, приходится ломать голову в поисках места для нее. Впрочем, создавая интерьер "доброго" дома, автор не противоречит основному принципу современного дизайна: "ничего лишнего". Просто рамки этого "лишнего" раздвинуты в меру их понимания хозяевами. Просторная мансарда в двух уровнях над респектабельным домом эпохи советской классики изначально не внушала идеи лаконичности внутреннего убранства. В результате совместного творчества автора и заказчика получилось жилье в жанре "непринужденно организованного пространства в экологическом духе с легким налетом восточной экзотики". Источником вдохновения и законодателем стиля послужил... почтенный сундук, увиденный на выставке. Сочетание благородных натуральных материалов - крокодиловая кожа и ротанговое плетение, - внушительные формы и удобное внутренне устройство задали тон оформлению всей квартиры. Правда, он диктовал не столь прихотливую планировку, какая досталась в наследство, но подумав, ее решили оставить в качестве исторической данности. Прихожая отделена от гостиной раздвижными дверями в узкой раме. Их пропорции напоминают ширмы и сразу вводят японский мотив, который прослеживается во многих деталях и общем духе интерьера. Кроме традиционного лаконизма, здесь заметно "японское" почтение к "пожилым" вещам: об этом свидетельствуют знакомая по старым петербургским квартирам рама зеркала и сложенная из бордюрного камня со щербинками ступень у входа в гостиную. И еще одна тонкость прямо из трактата Кэнко-Хоси: "Стремление всенепременно подбирать предметы воедино есть стремление невежд. Гораздо лучше, если они разрозненны...". Большой холл - это свободно развернутое вширь и вверх пространство, перетекающее в объемы гостиной, кухни, каминной комнаты и галереи второго этажа. Облицованный светлым камнем камин, провисающие льняные полотнища вместо портьер, художественные изделия из глины и кованого металла - признаки экологического стиля. Трогательное напоминание о забытой женственности в убранстве жилья - оконное украшение из испанских кружев. На втором этаже разместились спальня, ванная комната и кабинет. В убранстве ванной комнаты от демократизма остальных интерьеров не осталось и следа. Это - настоящие "римские термы", а для джакуззи изрядного водоизмещения сооружена специальная купель. Но особой любовью все-таки отмечена небольшая комната, условно названная "кабинетом". На самом деле это домашнее святилище, где и хранится тот самый знаменитый бейкеровский сундук. Здесь все удивительно соразмерно и наполнено творческим покоем. На окне - слегка драпированная сетка. На белой стене - батик с острова Бали, среди заснеженных крыш греющий приятными воспоминаниями о дальних странах. Похоже, вступая в новое тысячелетие, мы исподволь меняем кожу. Мудреем, начиная ценить искусство в себе больше, чем себя в искусстве интерьера.