Память места

Пройдя по опоясывающей дом террасе, широкой, как палуба круизного судна, мы выходим туда, где она зависает над песчаным откосом. Здесь хочется долго стоять, подставив лицо ветерку, и любоваться грацией сосен, сбегающих по склону к заливу Моря с балкона не видно, но его близость подтверждается движением воздушных масс и отдаленными криками чаек. "Это у нас капитанский мостик", - говорит архитектор. И хотя в облике деревянного дома нет ничего общего с кораблем, иллюзия плавания осязаема, как перила, на которые опираешься. Возможно, тысячи лет назад здесь плескались свинцовые воды Балты, как величали это море древние русичи. Тут не было жилищ - сновали лишь рыбацкие челноки. "Архитектура - не только эманация памяти места, но результирующая бесконечного ряда мест и опытов их освоения". Эти слова швейцарского философа и минималиста Питера Цумтора как нельзя более подходят к постройке на берегу Финского залива. Следуя рецептам Цумтора, она не подавляет, а "дополняет ландшафт" и, при некотором сходстве с частными виллами работы Роберта Стерна, позиционирована в пространстве как легендарный "Дом над водопадом" Фрэнка Ллойда Райта. Хрупкая красота дюн требует особо бережного обращения: минимум вырубленных деревьев, минимум земляных работ. Филигранно точная "посадка" дома на рельеф продиктована не только стремлением эффектно обыграть его специфику, но и соображениями экологического свойства. По той же причине регламент освоения территории предписывал строить виллу из дерева. Комплектующие для строительства заказали фирме HONKA, впоследствии они подверглись тюнингу: благодаря прозрачной тонировке песочного цвета древесина обрела аристократическую бледность, подчеркнутую контрастно-темными наличниками и дверьми. Этот прием, а также покатые черепичные кровли и массивная каминная труба в облицовке из "рваного" камня кажутся заимствованными из арсенала Роберта Стерна. В то же время это реминисценция северного модерна. Но противоречия нет, ведь отец-основатель постмодернизма уважал "гения места" и региональные традиции домостроения. Что касается пространственной философии жилища, тут невозможно удержаться от цитирования Райта: "Дом - не пещера, а кров на открытом месте". На первый взгляд открытые веранды здания выглядят непозволительной роскошью в суровом северном климате. Но если присмотреться внимательнее, станет внятным смысл художественного жеста: крыши террас распростерты, как ладони рук, благословляющих одомашнивание окружающего пространства. Основное внимание в интерьере уделено первому этажу; помещения цокольного и второго этажей - бильярдная, спальни и ванные комнаты - оформлены со скромным достоинством. Дневной зоне доверена ключевая роль - быть средоточием гостеприимства и овеществлять экзистенциальную сущность жилища, краеугольным камнем которой является неразрывность внешней и внутренней сред обитания. Симбиоз гостиной, столовой и кухни органичен и наделен хорошими пропорциями. Грамотная "физика" пространства служит прочным фундаментом его "лирики" - метафизического покоя и созерцательности. Интерьеры Якова Волошина всегда немного "танцуют от мебели": вот и здесь потолочные балки цветом и профилировкой вторят мебели. Им изящно оппонирует кованая лестница, будто нарисованная в воздухе виртуозным росчерком пера. Хотя сам автор отрицает первичный "импульс мебели": "Я решаю все одновременно, комплексно". Архитектор считает мебель PROMEMORIA настоящей находкой для загородного интерьера: эти вещи не только не выйдут из моды, но со временем перейдут в разряд антиквариата. По-латыни pro memoria значит "для памяти"... Яков Волошин: "Этот проект доставил мне большое профессиональное удовольствие. Приятно соприкасаться в работе с вещами высочайшего качества. Я имею в виду и продукцию фирмы Honka, и итальянскую мебель Promemoria. Прибавьте ко всему этому полное взаимопонимание с заказчиком, и удача станет делом техники... А впрочем, здесь все определило место, прекрасный ландшафт, от которого глупо прятаться за каменными стенами с узкими бойницами. Хотелось впустить его в дом, что, мне кажется, получилось".