Дом для горожанина
квартира в таун-хаусе на окраине Санкт-Петербурга Михаил Барашков Минималистское и хайтековское содержание оболочки дома, решенного в романтическом ключе.
Перейти
в галерею
в галерею
Остановив свой выбор на архитекторе Михаиле Барашкове, они целиком доверили ему судьбу своего дома. Интрига заключалась в том, что Барашкову предстояло наполнить минималистским и хайтековским содержанием оболочку дома, решенного в романтическом ключе. О нем сейчас напоминает сложная пластика внешней стены и разнообразие окон, от круглых и арочных - до мансардных. В остальном же интерьер приобрел строгие очертания, свойственные излюбленным стилям архитектора.
Работу над этим объектом вполне можно назвать программной. Здесь не было эксперимента с формой, материалами и т. д., а было сознательное применение творческого метода автора, разработанного им на протяжении нескольких лет. Его главные принципы: максимальное раскрытие интерьера (при намеренном искажении его геометрии) и виртуозная работа с цветом.
Перегородка, условно отделяющая кухню от гостиной, развернута относительно оси под небольшим углом. Это, казалось бы, незначительное отступление от канонов традиционной планировки вносит весомые коррективы в восприятие пространства, зрительно увеличивая внутренний объем и нарушая статику интерьера. Игру с геометрией продолжает небольшое смещение стены кабинета - прямолинейность первоначальной схемы исчезает без следа.
При этом все основные компоненты интерьера - очертания мебели, абрис камина, квадраты напольной плитки из травертина - имеют бескомпромиссную ортогональную форму, которая внезапно утратила свою исконную устойчивость.
Благодаря прозрачности основных конструкций (перегородки, лестницы и стены кабинета, обрамленной по периметру матовым стеклом) во всех частях помещения сохраняется ощущение единого объема. Мы одновременно существуем во всем пространстве, а не в отдельной его части, независимо от того где в данный момент находимся. При этом, перемещаясь, мы как будто заглядываем чуть дальше, за угол. Воображение приходит на помощь зрению, внося в восприятие новые ощущения.
Этому способствует и цветовая гамма, разработанная художником Олегом Лапто. Базовый цвет - песочный, словно разбавленный молоком, - разбивается двумя активными цветовыми пятнами. Перегородка плотного серо-зеленого цвета вносит в общий колорит прохладную ноту.
Ее уравновешивает оранжево-желтая стена кабинета, которая становится мощным цветовым ядром интерьера. К тому же большое теплое пятно призвано компенсировать природную холодность металла и камня, которых здесь в избытке.
Складывается ощущение, что весь интерьер выполнен на едином дыхании. Здесь нет даже намека на извечное противостояние заказчика и архитектора, с рассказа о котором так часто начинаются разговоры о новых объектах. "За два десятилетия архитектурной практики я с удивлением понял, что самое ценное - это человеческие отношения", - говорит Барашков. Его творческое кредо - видеть в заказчиках не конкурентов, а соратников, и они платят ему тем же. В частности, когда зашла речь о покупке для этого интерьера нескольких предметов мебели по проекту Жана Нувеля, заказчик специально поехал в Швейцарию, чтобы познакомиться с последней работой признанного мастера хай-тека.
Говоря о своем творческом методе, Барашков не лукавит. Он принадлежит к числу тех архитекторов, которым тесно в рамках одной лишь практики. Многолетний опыт работы и постоянное изучение творческого процесса изнутри позволяют создать собственную теоретическую базу. А это, в свою очередь, гарантия того, что метод одного архитектора может стать доступным и для других. (В частности, в работе над этим интерьером принимал участие молодой архитектор Вадим Гусев.) Впрочем, нет ничего странного в том, что успешные практики рано или поздно становятся теоретиками. Потребность в анализе современной архитектурной ситуации особенно ощутима сейчас в России, которая слишком долго была вырвана из мирового архитектурного процесса.
Кстати, теория Барашкова уже обрела четкие очертания и название, в роли которого выступает сложное немецкое слово Renovierung ("обновление"). Проблема, которую она изучает, хорошо знакома каждому.
Речь идет о строительном буме середины 90-х, в результате которого были построены тысячи домов, не устраивающих своих нынешних владельцев ни по эстетическим, ни по техническим параметрам. За это время многое изменилось, а главное - изменились запросы заказчиков. Теперь, когда утолен строительный голод, настало время для изысканной архитектурной кухни. Придать еще не старым, но бездарно построенным сооружениям ультрасовременный вид, внедрить новые планировочные решения и при этом не повредить конструкцию дома - таковы основные задачи реновирунга.
Впрочем, теория применима и к многоквартирному дому. Сегодня только ленивый не начинает работу над интерьером со сноса всех перегородок. Не был исключением и этот объект. К счастью, капитальных стен внутри не было, - только легкие разборные конструкции. Мансардный этаж вообще не потребовал особых усилий в плане перепланировки, он строго функционален.
Главная тема, которой подчинен дизайн приватных помещений - экологизм и близость природе. Все окна максимально "открыты" во внешнюю среду. Огромное окно в спальне, выходящее на террасу, закрывают лишь прозрачные деревянные жалюзи. Цветовая гамма приглушена: травертин в ванной, светлый бук и песочного цвета текстиль в спальне выступают в роли нейтрального паспарту, обрамляющего живописный вид на вековые деревья, который открывается из окон.
Вообще великолепный вид стал одним самых активных декоративных элементов.
Здесь удалось обрести гармонию внутреннего и внешнего, интерьера и экстерьера. Отнюдь не случайно в качестве доминирующего стиля выбран минимализм, лишенный искусственной декоративности. Ведь минимализм - это уже и не стиль вовсе, это группа крови - что-то вроде IV-й, резус отрицательный. Сделай такому реципиенту переливание чужой крови - предложи ему, к примеру, в качестве модного фетиша колонну ионического ордера, - и он вряд ли выживет под натиском чуждой ему эстетики.
Восток и Запад пришли к минимализму разными путями - через образный ряд традиционного японского дома и аскетизм быта шейкеров. Но сегодня он обрел черты рафинированной утонченности, которые присущи только высокому стилю. Новая работа Михаила Барашкова - еще одно тому подтверждение. Вечный спор двух аксиом, не прекращающийся со времен Миса ван дер Роэ: "меньшее - это большее" или "меньшее - это скучно" здесь однозначно решается в пользу первого утверждения.
