Дом-прихоть, дом-судьба
дом площадью 340 м2 на берегу реки Александр Плаксиев
Перейти
в галерею
в галерею
Идеальным фоном для дома виделся отнюдь не коттеджный поселок, а дикая природа, склон холма, берег реки. Именно поэтому интерьер намеренно открыт в окружающее пространство. Гибкая планировка первого этажа одинаково располагала как к созерцательно-богемному образу жизни, так и к пикантному отдыху вдвоем..." Однако жизнь внесла коррективы. Реальный заказчик, благодаря которому проект дома превратился в собственно дом, намеревался жить в нем постоянно. К тому же его семья превосходила "расчетное число обитателей" ровно вдвое. Все это потребовало существенно изменить проект. Весь функциональный "базис", включающий помещения технического назначения, гардеробные, сауну и бассейн, расположился под землей, для чего в буквальном смысле пришлось надрезать холм.
Наверху осталась лишь легкая архитектурная "надстройка", свободная от функций постоянного жилья.
Безусловно, все эти метаморфозы привели к усложнению плана и изменению внешнего антуража. И если в "прежней редакции" дом можно было сравнивать с гениальным изобретением Коко Шанель, подарившей миру идею маленького черного платья, то теперь возникают иные сравнения и аналогии. "Бумажный" проект обладал всеми признаками дома-прихоти, дома-аксессуара. Реальный дом с развитым цоколем и обширными террасами, стоящий на вершине холма по всем правилам фортификационной архитектуры, можно сравнить с зaмком, крепостью, несмотря на дружелюбный модернистский фасад. В его расположении и в самой архитектуре есть некая отстраненность и созерцательность.
Огромные окна смотрят "поверх голов": в них отражаются не стволы, а верхушки сосен. И хотя в окружающем коттеджном поселке этот дом играет роль архитектурной доминанты, он дарит своим жильцам необходимые свободу и независимость, как и положено настоящему зaмку.
Несомненно, главным достоянием дома является его архитектура. В ней нет дуализма экстерьера и интерьера, она - синкретична, едина, не поддается членению на важное и второстепенное, in & around, упорядоченность искусственной схемы и хаотичность окружающей среды. Зашифрованные в ней образы легко прочитываются в плане. Сложная на первый взгляд композиция помещений - архитектурный "ответ" кубику Рубика, любимой забаве докомпьютерной эпохи - когда, собственно, и создавался проект.
Готовую рассыпаться, как копна волос, композицию плана скрепляет "шпилька" лестничного холла. Елена Мелещенко объясняет: "В то время ассоциация с кубиком Рубика возникала сама по себе, это была азартная головоломка. Но главная интрига - во "вращении" пространства. А "шпилька" - это то, что "фиксирует" момент поворота..."
Архитекторы не скрывают, что в этом проекте их интересовала прежде всего форма. Интерьер же можно отнести к содержанию, главной добродетелью которого является полное соответствие форме. Граница между внешним и внутренним пространством условна. Гостиную от террасы отделяет лишь стеклянная стена, которая и сама по себе - условность, гипертрофированное окно. Эффект слитности интерьера и экстерьера усилен архитектурными средствами, в частности путем сохранения единства конструкций и материалов.
Так, балки, выходящие из интимной зоны дома - спальни, проникают в двусветную гостиную, откуда сквозь стеклянную стену они вырываются наружу. Напольное покрытие гостиной, в свою очередь, словно проскальзывает сквозь стекло и продолжается на террасе.
"На грани солнца и дождя" - таково, по авторской версии, архитектурное кредо дома. Недаром он с такой откровенностью поделен на две половины: "солнечную" венчает солярий, "дождливая" отмечена волной кровли, укрывающей от дождя... Здесь много промежуточного пространства. Это "серое" (по определению Кишо Курокава) пространство - не внутри и не снаружи, это уже не жилая среда, но еще не природа. Площадь террас приблизительно равна площади дома.
Переходы из одной зоны в другую размыты и неопределенны, и подчас невозможно сказать, что это: еще гостиная или уже столовая, или холл. Это "серое пространство" между интерьером и экстерьером, между травой на газоне и полом в гостиной представляет собой особую форму жилой среды, не принадлежащую ни внешнему, ни внутреннему миру и при этом являющуюся неотъемлемой частью того и другого. Иначе говоря, это пространство диалога - диалога с природой на самом краю дождя.
"Работу над этим проектом отличал сугубо формалистический подход. Мы отталкивались от формы, которая в дальнейшем продиктовала функцию. Здесь очевидно влияние конструктивизма, на котором выросло мое поколение. Круглое окно, угловое окно - формально конструктивистские приемы. Но этот дом, конечно, не является образцом стиля. Это скорее ностальгия по конструктивизму..."
