Клаудио Лути

Клаудио Лути—основатель и президент компании KARTELL. При этом он лично курирует все процессы: брендинг, дизайн, технологические инновации, выставки, презентации новых коллекций в шоу–румах марки по всему миру.

Как выяснилось в процессе нашей полуторачасовой беседы во время Кёльнской выставки в январе 2016 года, каждые три недели он проводит рабочие встречи с дизайнерами, регулируя баланс между будущей стоимостью производства, эмоциональной составляющей предмета и его функциональной стороной.

SALON: О чём Вы обычно говорите с дизайнерами? Вы «проверяете» результаты их работы и ставите им задачи?
—О, с дизайнерами я общаюсь дружественно, мягко—мы сотрудничаем. Я никогда не давлю. И поэтому мне легко сказать им всё, что я думаю. Мы очень давно и очень близко знаем друг друга: с Антонио Читтерио, с Пьеро Лиссони, с Патришей Уркиолой, с Филиппом Старком у нас долгосрочный союз, и он оправдывает себя—мы понимаем друг друга с полуслова. На встречах мы обсуждаем абсолютно всё. Иногда решаем вернуться на несколько шагов назад, к более ранней версии предмета. Порой отвергаем первоначальную идею. Бывает, я говорю, это слишком дорого обойдётся в производстве, надо думать… Притом что мы серьёзно инвестируем и в технологии, и в производство. Каждая новая коллекция KARTELL знаменует очередной технологический прорыв—мы делаем так, как никто раньше не делал, в техническом плане, имею в виду.

S: Приведите пример.
—Последняя коллекция Memphis по дизайну Этторе Соттсасса. Он создал её 15 лет назад, тогда не было технологий, чтобы воплотить её в жизнь. На тот момент я положил чертежи в стол. И только сейчас коллекция стала возможной. Путём вращения достигается полый изнутри и цельный снаружи предмет, то есть он бесшовный! Он выдувается, как мыльный пузырь, и в какой-то момент сам в себе разделяется, образуя полое кольцо, только более сложной формы—той, которую придумал Соттсасс. Я горжусь этой коллекцией.

S: Вы впервые выпустили стулья с тканевыми обивками.
—В последние два года мы стали расширять ассортимент. У нас появились посуда, аксессуары, и в том числе мягкие обивки. Отели хотят заказывать интересную пластиковую мебель: она не такая дорогая, как деревянная, и она дизайнерская, делает пространство ярким, динамичным. При этом сидеть удобнее на мягкой тканевой подушке, а не на скользком пластике. Люди предпочитают комфорт. Возник спрос, и мы среагировали на него.

S: Каков Ваш прогноз относительно интерьерного дизайна?
—Я не думаю об этом. Вряд ли интерьер двинется в одну какую-то сторону—минимализма или, напротив, избыточности… Интерьер—это индивидуальный продукт. Я стараюсь выпускать вещи вне времени, с сильным эмоциональным зарядом. В моём каталоге до сих пор вещи, которые созданы довольно давно. Они не устаревают, люди заказывают эту мебель. Я против монобрендового подхода: в идеале вещи KARTELL должны микшироваться с другими стилями, брендами, материалами по принципу контраста. Это даёт хороший эффект. К примеру, «золотые» пластиковые стулья Masters Precious великолепно выглядят в барочном интерьере итальянского посольства в Париже. А в музее, в офисе, в доме этот же стул будет смотреться иначе.

S: Почему Вы назвали Ваш бренд KARTELL?
—Это слово из 50-х, оно ассоциируется с техническим прогрессом, оно космополитичное. Мне казалось, это успешный месседж. Мы действительно интернациональный по характеру бренд. Витрины моих шоу–румов по всему миру выглядят одинаково, я не делаю различий между американским покупателем, русским или японским. И мир движется в сторону интернационального дизайна. Ещё 15 лет назад в Нью–Йорке не было ни одного дизайнерского шоу–рума—был один–единственный общий дизайн–центр в Бруклине. А сейчас совсем другая картина. В моём нью–йоркском магазине всегда есть люди, каждую неделю совершается около 500 покупок. Но что интересно, наш бренд родился как вненациональный, но стал символом итальянского дизайна. Миланского даже, я бы уточнил. Мы миланцы. (Улыбается.—SALON.)

S: Вы любите яркие цвета.
—Я люблю всякие цвета. Белый и чёрный тоже люблю. У нас в коллекции много разных белых стульев. И чёрных. Заметьте (показывает на стену в шоу–руме, где в ряд выставлены дюжина белых и дюжина чёрных стульев.—SALON.): нет двух одинаковых оттенков белого или чёрного. Каждый оттенок индивидуален. Плюс фактура—либо матовая, либо глянцевая. Лиссони никогда не использует тот белый, который использует Уркиола. И так далее.

S: Кто Ваш покупатель? Например, российский президент мог бы им стать? Давайте представим, какие предметы могли бы подойти для него. Что бы Вы подарили ему?
—Господину Путину (задумался.—SALON.) я бы подарил лампу Bourgie в бронзовом цвете. Это универсальный предмет, он будет отлично смотреться в любом интерьере. Мебель дарить рискованно: это крупные вещи, и есть риск не угодить. Хотя… Диван Uncle Jack был бы уместен в интерьере Кремля. Хороший контраст между дворцовой атмосферой роскоши и прозрачным, лёгким дизайном этого дивана. Итак, лампа и диван.

Полный текст читайте в бумажной или электронной версии журнала.