Невечные ценности
История фарфора: светская хроника, хит-парад узоров и форм
Перейти
в галерею
в галерею
Сейчас трудно себе представить, что было время, когда не китайцы копировали европейские вещи, а, наоборот, Европа копировала Китай. Короли и влиятельные вельможи были готовы платить любые деньги за привезенные из Поднебесной драгоценные шелка, шкатулки черного лака и звонкую, тонкостенную посуду. В королевских дворцах Европы, Сан-Суси, Шарлоттенбурге и Версале появились роскошные "фарфоровые" кабинеты. Так, еще в середине XVII века фарфор стал символом достатка и высокого положения в обществе. Вспомните, ведь и Остап Бендер мечтал не просто о миллионе, а о миллионе на блюдечке с голубой каемочкой.
В отличие от технологии изготовления шелка, которую европейские производители сумели выкрасть (личинки тутового шелкопряда еще в VI веке вывезли в своих посохах монахи-миссионеры), секрет фарфора долгое время был тайной за семью печатями. Европейцам пришлось придумать собственную рецептуру. Первый настоящий фарфор, ничем не уступающий китайскому, сумел получить в 1709 году основатель первой европейской фарфоровой мануфактуры в Мейсене, ученый-алхимик Иоганн Фридрих Беттгер. Затем сработал "принцип домино": с небольшим опозданием секрет фарфора открыли в Англии, Франции и других странах.
Нашим "быстрым разумом Невтоном" в этой области был Дмитрий Виноградов, создавший в конце 1750-х на Императорском фарфоровом заводе (ныне Ломоносовский) для императрицы Елизаветы Петровны сервиз "Собственный", украшенный лепными цветами и расписанный пурпурной сеткой. Невская порцелиновая мануфактура находилась в таком захолустье, что Дмитрий Иванович с тоски стал выпивать и был посажен под стражу возле печи на время обжига. "Чтобы и спал там", - написала в указе императрица. Не выдержав такого к себе отношения, Виноградов лишился рассудка и вскоре умер. Хрупкой, поистине фарфоровой конституции был человек...
В отличие от Дмитрия Виноградова англичанин Джозайя Споуд из графства Стаффордшир был воплощением твердости - в 1796 году он догадался добавить в фарфоровую массу измельченную в порошок костяную золу. Так появился на свет почти прозрачный, очень легкий костяной фарфор - англичане называют его bone china. Этот самый изысканный род фарфора отличается удивительной прочностью - в наши дни известные английские производители устраивают аттракционы, водружая на сервиз bone china двухэтажные автобусы дабл-деккеры.
Лучший костяной фарфор в другой части мира, на том самом загадочном Востоке, делает с 1904 года компания NORITAKE. Главным технологическим достижением основателя фирмы барона Итидзаэмона Моримуры IV стало усовершенствование техники майоликовой росписи. В двадцатых годах прошлого века мастера NORITAKE стали покрывать глазурь коричневого, голубого и зеленого цвета тонкой пленкой золота - выполненный в такой технике зеленый сервиз блестит, как спинка жука-бронзовки. Ну а главным культурным достижением господина Моримуры стала агрессивная, как крик "кийя", экспансия на самый обширный рынок мира. Американский ар деко так же немыслим без сервизов NORITAKE, как немыслима окружающая нас действительность без японских ресторанов с тридцатью видами суши, без караоке-баров и собачек AIBO.
Впрочем, история фарфора - это не столько светская хроника, сколько хит-парад узоров и форм. Немецкие мануфактуры славятся статуэтками персонажей Commedia dell'Arte и музицирующих обезьян. Севрская мануфактура до сих пор изготавливает сервизы нежно-розового цвета, которыми восхищалась любовница Людовика XV мадам де Помпадур (цвет так и называется - rose Pompadour). Вазы и чашки эпохи ампира выглядят как "клоны" античных амфор: они украшены факелами, лавровыми венками, доспехами, по "беговой дорожке" кромок петляет греческий меандр. "Бестселлер" Ломоносовского фарфорового завода - кобальтовая сетка, прообразом которой, возможно, была пурпурная сетка "Собственного".
Столь разные по стилю и по духу сервизы роднит только одно - невыносимая хрупкость при столкновении с бытием. Увы, перестав быть глиной, фарфор так и не стал камнем. Однако в этом его достоинство: каждая разбившаяся чашка, как мандала, которую выкладывают из песка тибетские монахи, напоминает о бренности всего сущего и учит хранить то, что имеем.
