Опасные игры

московская квартира общей площадью 170 м2 Левон Айрапетов, Павел Романов

Перейти
в галерею

Фото: Зинон Разутдинов

Текст: Лилия Гельман

Архитектор: Левон Айрапетов, Андрей Панченко, Валерия Преображенская, Павел Романов, Михаил Сергеев

Журнал: N9 (65) 2002

Все началось со "сталактитовой" коллекции Захи Хадид для SAWAYA&MORONI, "резаных" линий Либескинда, а может быть, еще раньше - с русской революции и архитектонов Казимира Малевича. Так или иначе, наступил день, когда пастельные тона и традиционные формы показались слишком безжизненными, слишком нейтральными, слишком политкорректными. Человечество, успев усвоить новый демократичный взгляд на красоту, приготовилось к новому восприятию гармонии Деконструктивизм стал едва ли не главным событием двадцатого века. В архитектуре появились такие имена, как Петер Эйзенман и Бернард Чуми, Рэм Коолхас и Даниэль Либескинд, в моде - Йоджи Ямамото и Рей Кавакубо, а развитие философии на долгое время определил Жак Деррида.

Знаками новой эстетики стали острые диссонансные углы и кривые линии, главным нюансом - "антигравитационный" эффект. Словарь Казимира Малевича пополнился новой "планетарной" терминологией: архитекторы стали сравнивать свои здания с "космическими кораблями" и "зависшими спутниками". В России деконструктивизм получил воплощение неожиданное и непривычное, проявившись в частных интерьерах - жанре, изначально не предполагающем подобных архитектурных изысков.
"Космические" интерьеры ввели в моду Левон Айрапетов и Павел Романов, признанные радикалы - первый благодаря маргинальности форм, второй - яркости цвета.

Оригинальность объекта заметна во всем. Плавные линии стен чередуются с острыми углами мебели и панелей, дерево - с камнем, пластиком и металлом, техногенные структуры - с "садом камней". Все внутреннее пространство квартиры подчинено принципу контраста цветов, линий, объемов, демонстрируя главный постулат супрематического искусства. Количество "участников" интерьера должно создать ощущение вычурности и излишества, но этого не происходит. Столкновение разных элементов и форм усиливает динамичность, но сохраняет простоту.
Техтонические углы Малевича становятся сверхдлинными, комбинируясь с плавными изгибами стен и острыми углами мебели. Различаясь по толщине, массе, цвету, объекты создают ощущение дробности, неустойчивости, отсутствия равновесия. Важную роль в создании такого эффекта играет цветовая палитра. Цвет, как и форма, в полном соответствии с доктриной Малевича, "не оформляет ничего, а только стремится выразить силу ощущений". Парадокс состоит в том, что, заменив модной ныне "пуританской" пастельностью насыщенность супрематической палитры (при сохранении основных ее тонов: серого, белого, черного, красного и желтого), лишь на игре оттенков и нюансов, как бы устраняющих краску как таковую, архитекторы добиваются настроения, совершенно не свойственного современным "нейтральным" интерьерам.
Серый, который "по сей день обладает значением изысканности, культурности, противостоя всей гамме вульгарных красок" (Жан Бодрийяр), и светло-оранжевый - "не цвет как таковой, а цвет солнечного света, чтобы человеку тепло было" (Левон Айрапетов) - в сочетании друг с другом полностью меняют свой характер, создавая ощущение напряженности. Удачно найденный прием "удвоения" (архитекторы используют два оттенка оранжевого и два оттенка серого) "разбивает" плоскости, усиливая общую "дробность" интерьера. "Антигравитационный" эффект достигается двумя путями. В гостиной - перспективным наслоением острых углов и горизонталей (решение, видимо, навеянное архитектурой Захи Хадид - вспомним ее проект клуба в Гонконге - и архитектонами Казимира Малевича).
В спальне - уместным здесь и более спокойным световым решением (благодаря скрытым источникам света кровать представляется "парящей" над полем из камней).

Интерьер интеллектуален, интересен по замыслу и исполнению, оригинален по подбору материалов. Но воспринимается как внешнее пространство. Впрочем, тому есть логическое объяснение. По словам Бодрийяра, мы живем в эпоху "экстериоризации" интерьеров.

Левон Айрапетов:

"Есть каноны, которые навязываются массой отдельному человеку. И он всегда стремится выбрать лучшее. Это вечная борьба внешнего и внутреннего. До внутреннего обычно никто не доходит. Очень мало людей, которые пытаются идти против большинства. Наш проект, как кажется, сообщает старую истину на архитектурном языке".