То, чего не может быть

Автор проекта
Юлия Нестерова:
«Это был подарок судьбы. В одном объекте замкнулись ключевые факторы: атмосфера места, личности заказчиков, множество других моментов, в том числе и такие, которые невозможно объяснить. Такое больше не повторится. Зато удалось поэстетствовать, погрузиться в другую эпоху. Мне скучно повторяться. Пройденный однажды путь уже не интересен. Тем более квартира—это ограниченное пространство, и нет права на ошибку, каждый миллиметр нужно сделать идеально, так, чтобы потом не было стыдно за свою работу»

Район Патриарших прудов обладает особой аурой. Легендарное, знаковое место столицы и с «недавних» пор форпост элитной недвижимости. Именно здесь заказчики приобрели квартиру, созданием интерьера которой занималась архитектор Юлия Нестерова. По словам Юлии, работа шла не так, как обычно. Интерьер материализовывался как будто бы ниоткуда: сами собой находились вещи, которых в природе и быть не могло, без видимых причин, спонтанно рождались идеи, непостижимым образом фабрики возобновляли выпуск снятых с производства коллекций, словно по волшебству находились нужные специалисты. Собственно, проект состоялся вопреки всем законам обывательской логики. Его в принципе не должно было быть—настолько нереальным было происходившее. А может быть, в сознании художника преувеличение, творческая интерпретация происходящего—лишь особенность восприятия мира—интуитивного, на уровне тонких материй. Но здесь, по признанию Юлии, всё было именно так. Странный, мрачный серый дом, тёмная квартира с лабиринтом комнат, бесконечный, бесконечный коридор, кот Бегемот, хозяева, словно перенёсшиеся из другого времени, другой эпохи—декаданса… Стечение обстоятельств? Сошлись все звёзды? Возможно.

«Обычно в голове бывает картинка, законченный, цельный образ интерьера,— говорит архитектор.—Здесь было полное шатание и разброд мыслей. Вещи сами находили меня. Ты придумываешь предмет и по­ни­маешь, что он вряд ли существует. Нужно искать фабрику, которая его может сделать. Идёшь, думаешь об этом, оборачиваешься и… видишь ту самую вещь. Мистика. И так во всём. Работа шла как-то невзначай, интерьер собирался подобно лоскутному одеялу. Как тропа, интерьер в буквальном смысле вёл за собой». Слушая подробный и эмоциональный рассказ Юлии об обстоятельствах возникновения интерьера, в какой-то момент начинаешь понимать и суть интерьера.

Рабочее название проекта—«Кокаиновая квартира». Ироничный посыл, ассоциативное восприятие эпохи, личное представление, как мог бы выглядеть эстетский интерьер начала прошлого века. «И вообще,—замечает Юлия,—это не интерьер для жизни, это непонятно что такое, облака на тарелке, которые не слизнуть и не достать». Выкрашенные в девять оттенков серого комнаты окутывает дымка, лёгкая завеса, искажающая реальность. Многочисленные зеркала множат предметы, людей, отражения, создают эффект потусторонности, надобыденности. «Если бы хозяйка родилась лет сто назад, она посещала бы салоны, где собирались поэты Серебряного века, как мне кажется,—продолжает Юлия.—Для меня она человек той эпохи, непонятным образом родившийся в наше время. Для неё органична эта среда, такое окружение. Внутренне она напоминает мне Ахматову, в ней есть нечто поэтическое. При этом выглядит современно: куртка, джип, айфон. Но поворот головы, взгляд, вскользь брошенная фраза—что-то неуловимое выдаёт в ней человека другой формации. Я представляю хозяев только в этом интерьере, только в этой квартире…» Но, как это часто бывает, жизнь вносит свои коррективы. Патриаршие совершенно застроили, пруд подрастерял своё очарование, но остались интерьер—интерьер не для жизни—и его фотографии.