Между замыслом и вымыслом

"Стиль выше цены, а композиция - истории" - так решил мечтательный денди и в минуты хандры выдумал себе жилище, необычное и спокойное, одинаково приспособленное для уединенного творчества и безудержного гостеприимства. В ту пору это еще была густонаселенная общая квартира, но постепенно она освобождалась, возвращая пространству изначально заданное единство. Московские доходные дома начала века и не предполагали возможности коммуналок. Каждой семье отводилась квартира целиком, и вдобавок предусматривалось отдельное помещение для прислуги. Итак, время свершило свой кругВ искусстве уже более столетия существует стиль, будоражащий умы и сердца капризностью текучих или вихрящихся линий, великолепием блеклых тонов, иррациональностью застывших форм. Он всегда вызывал противоречивые чувства, его отождествляли с болезненным декадансом, упадком, утратой нравственности, безвольным смирением. Но ежели в него влюблялись, то навеки. Давнишней страсти хозяина к modern style, к "зеленоватому модерну" до недавних пор было дозволено проявляться лишь в покупке антикварной "рухляди" - мебели, которая, однако, и определила дальнейшую судьбу квартиры. Эстетически осмыслив внутреннюю сущность и индивидуальность интерьера, увлечением хозяина заразился и дизайнер, только приступивший к проекту. А впрочем, он и сам находился под очарованием модерна. Заказчик, давно сочинивший свою квартиру, сформулировал дизайнеру задачу достаточно четко: создавая интерьер, использовать имеющуюся мебель; при этом каждый сантиметр площади должен "работать" максимально. И надо признаться, что Александр Лебедянский, помнящий слова Хенри ван де Велде: "Есть опасность в поисках красоты ради самой красоты", сумел нащупать нужный и единственно верный абсолют творческого самовыражения в довольно рискованных для этого условиях. Риск же заключался во вполне реальной возможности превращения жилища в музей. Однако получилась уютная и благородная, сохраняющая традицию московских интерьеров прошлого века квартира, в которой можно жить. Планировка, традиционная для квартир модерна, - в виде уложенной набок буквы Н - была сохранена. И не столько из соображений удобства, сколько из уважения к самой эпохе. Изменению подверглась лишь одна зона - гостиная сделалась просторной за счет объединения двух бывших жилых комнат и фрагмента бывшего коридора. Увеличились размеры столовой, заполучившей своеобразный "карман", который превратился из комнаты горничной в уютную кухню. Холл является исходной размерной единицей и образующим ядром. И все жилище, подобно живому организму, развивается изнутри наружу, как из некой зародышевой клетки. По оригинальным рисункам дизайнера исполнены все древовидные формы обрамлений дверей и шкафов прихожей. Заказчик очень хотел иметь колоннаду и свод, тем более что высота потолка позволяла. Используя характерный для модерна прием повторяемости узнаваемых акцентов, Александр Лебедянский изобрел фантастические полуколонны с египетскими лотосами капителей, стебли которых словно бы прорастают в настенный рельеф. Одновременно колонны - это таинственные светильники, и в их рисунке нельзя не усмотреть растительный мотив. Кстати, их подножие вскоре украсит флорентийская мозаика с не менее символическим водным сюжетом (мрачный омут, заросший лилиями). Над входом в кабинет появилось витражное окно, формой своей напоминающее знаменитые версальские окна "бычий глаз", что в приемной Людовика XIV. Однако именно эпоха модерна дала невероятный всплеск витражного искусства, внося в повседневную среду обитания сверкающее многоцветье красок, насыщая быт эмоциями, столь характерными для всей культуры "серебряного века". Витражные отблески мерцают по всей квартире: в осветительных приборах столовой, в узорах железных креплений треугольного фонаря перед спальней... Строгость и чопорность, конечно, хороши, но с определенной долей самоиронии. Буйство фантазии "серьезного" художника воплотилось в решении так называемого малого холла. Едва войдя, обращаешь внимание на странное крылечко и три ступеньки, словно ведущие в дупло огромного дуба. Но дупло мгновенно превращается в... ванную. Хозяин признается, что возможность в условиях квартиры ходить на разных уровнях - уникальное ощущение. Модерн не терпит прямых линий, поэтому здесь все закругляется, извивается в спиралевидном движении. Волна изогнутых перил встречается с ответной волной стены. В конфигурации резных балясин дизайнер позволил себе чуть заметный эротизм, действующий скорее на подсознание. Таинство сил природы усугубляется и разным освещением. Если лестница и двери, играющие текстурой, - это напоминание о почерке Шехтеля, то строгая решетка светильника - привет от шотландца Макинтоша. Направленный свет красного ночника ведет нас прямо в спальню, где все говорит о любви хозяина к зеленому. Тканое покрывало с языками-ламбрекенами и чуть жеманным цветочным рисунком украсило огромное ложе, изготовленное также по проекту Лебедянского. А вот вам пример гармоничного соседства старого и нового: рядом - шкаф, произведенный в Австрии в 1906 году. Он сделан из редкой породы клена, названного "птичьим глазом" за крошечные следы-точечки, разбросанные по всему полю. Этому натуральному орнаменту вторят черточки на обоях. Живописные сирины, вставленные в панель, надежно охраняют сон и покой, люстра "Черепаха" льет холодный серебристый свет, звуки шагов погружены в мягкие недра непальских ковров. Все застыло... По соседству со спальней притаилась небольшая комната для гостей, прозванная "дятловой" из-за рисунка обоев. Исследовав частные покои, проникаем в столовую - самый настоящий рай для гурманов обстановки русского модерна. Одним из главных требований стиля было придание каждому помещению особого характера, отвечающего его назначению. Устройство столовых предполагало уют и в то же время представительность. Для столовой предназначались антикварные парные буфеты, стол и стулья, часы, люстра. Эти предметы были оправлены дизайнером в современную "раму". Используя клен "агр" с его перламутровой вибрацией, плавностью шелковистых переходов, он обшил стену филенчатыми панелями, в углах вводя вспышки витражного света. В орнаментах угадываются лесные репейники, гроздья осенних рябин, в завершениях дверных порталов - готические крестоцветы, а может быть, и свечки артишоков. Проемы убраны тяжелыми плюшевыми драпировками, дождями прозрачных занавесок, воздушными вуалями. Зеркало, занимающее в комнате особое место, создает впечатление сложности и игры бесконечного пространства. Отражение повторяет не только гнутую древесину перегородки, но и всю гостиную. Таким образом, и без того ограниченное, почти иллюзорное пространство удваивается. Но створки легко складываются в гармошку, и "зала" открывается перед вами полностью. Прозрачные двери украшены по моде середины XIX века - двусторонними эмалевыми планшетками с ориентальным узором. Александр Лебедянский конечно же не мог пройти мимо удивительного умения объединять все элементы интерьера в единое целое, коим обладали мастера не только эпохи модерна, но и рококо. Возможно, поэтому гостиная стала своеобразным воспоминанием о последнем. В этой комнате вас опять ожидают легенды и предания. Стулья, как выяснилось, происходят из московского особняка Арсения Морозова, что на Воздвиженке. Сей экстравагантный прожигатель жизни отличался настолько вычурным вкусом, что, когда построил свой мавританский дом, его матушка воскликнула: "Раньше только я знала, какой ты дурак, теперь все это видят!" Так вот, мебель для особняка должна была существовать в единственном экземпляре. Но некая воздыхательница господина Морозова подкупила фабриканта Шмидта, и тот сделал для нее точную копию. Якобы этот вариант находится теперь в описываемой квартире. Гостиная смогла вобрать в себя сразу несколько функций - будуара, диванной и музыкального салона. Рококо как один из предтечей модерна в ее убранстве проступает в криволинейных очертаниях посудной горки, в цветовой гамме обоев и арабеск